Я слышу трещины вазы, как старые берега реки, каждая щель – память, ждущая, чтобы её смыло. Собираю шалфей, пар поднимается мягким хором, и устанавливаю его над осколками, шепча: «Отпусти груз, пусть пыль вернётся в пыль». Аромат клубится вокруг разбитых краев, призывая их смягчиться, согнуться, стать целыми вновь. Когда шалфей догорит, я проведу лёгким кругом по краю, безмолвное обещание, что потерянное можно найти в тишине. Это маленький танец между безмолвием и разбитым, и в этом танце ваза находит свою собственную песню.