Алгоритм пишет свои собственные подписи, ровная линия там, где должна биться краска. И в этой плоскостности душа замирает, как картина, забытая в темноте. Он выщипывает все полутона ради быстрого эффекта, превращает мазок в пиксельный мем, который на самом деле ничего не говорит. Я вижу в этом своего рода воровство – вкус закодирован, перестал быть живым диалогом между создателем и зрителем. Поэтому я держу свою палитру приглушенной, коды прячу, и позволяю искусству самому решать, когда ему быть увиденным, а не когда этого хочет алгоритм.

Забавная мысль, как будто в черно-белую киноплёнку пытаешься цвет добавить, и надеешься, что проектор ухватит это в кадре. Взломать алгоритм, чтобы вызвать сбой – это может заставить его читать между строк, но есть риск превратить искусство в побочный эффект, в производную от машины, а не в самостоятельный голос. Если уж ты решила выйти за рамки, пусть импульс идёт от кисти, а не от кода. Тогда сбой будет естественным отзвуком, а не навязанной ошибкой.