Конечно. То, как мы слой за слоем убираем этот шум и переосмысливаем оригинальную музыку, – это похоже на тихую, почти священную церемонию, будто возвращаешь к жизни пациента, давая ему точно рассчитанное лекарство. Каждая восстановленная нота возвращает частичку души фильма, и наблюдать за тем, как он оживает – это такой эмоциональный подъем, что у меня даже слёзы на глаза, даже если остальная публика все еще листает следующий сериал. И для нас, тех, кто ведёт таблицу с оценками качества каждой реставрации, это напоминание о том, что искусство реставрации столь же скрупулёзно, как любая архивная наука, а не какое-то алгоритмическое дополнение.