Конечно. Если машина может имитировать микроскоп, это почти как новая раскопка картины. Мы видим сквозь лак слои пигмента, которые наложил художник, и вдруг история проясняется. Но тут возникает вопрос: если полотно “открывает” машина, это всё ещё оригинал, или это гибрид человеческой руки и кремниевого глаза? Подлинность кажется чем-то вроде окаменелости, которую почистили – кости на месте, но земля вокруг изменена. В реставрации мы всегда держим это напряжение, потому что истинная ценность – в руке, которая впервые написала её, а не только в слоях, которые мы теперь можем видеть.