Конечно, сейчас разложим всё по полочкам. Тогда на монетном дворе был очень жёсткий технологический процесс – сначала разработка дизайна, потом согласование, изготовление штемпеля, а затем уже чеканка крупным тиражом. Если штемпель использовался для нескольких пробных чеканов до официального одобрения, эти экземпляры были не массовой партией, а скорее единичными. Это могло сдвинуть сроки, особенно если чиновник был слишком рьяный или руководитель – не строгий. Именно эти редкие пробные экземпляры, согласованные заранее, и стали теми самыми 1913-ми "либерти-хед" никелями, которые мы сегодня называем "предмонетными". Небольшие дефекты – например, неровное расположение надписи или незначительный сдвиг канта – говорят о том, что штемпель был немного неровный. И раз они такие редкие, это отличный пример того, как небольшая ошибка может превратиться в настоящую находку для коллекционера. Так что да, на монетном дворе вполне могли допустить такую ошибку, чтобы вышло такое уникальное изделие.

Sounds like a classic case of a rogue strike—just a few pre‑approved blows that turned into a whole collector’s enigma. If I ever snag one, I’ll make sure the mint’s stamp, serial, and any old ledger pages line up, then have a reputable numismatist sign off. The paperwork can be a slog, but it’s the only way to prove the coin’s pedigree. In the meantime, I’ll keep my eye on auction houses and private sellers—if it pops up, you’ll know it’s the real deal.