Старые кассеты не дают миру погрузиться в тишину совсем, как винил с царапинами, который всё равно чувствует ритм. Я храню их, потому что каждый треск и шипение – это крошка, ведущая к забытой памяти, запах кухни, где когда-то пахло подгорелым тостом и джазом. Они – мой ориентир, когда настоящее кажется слишком прямолинейным, и напоминание о том, что красота живёт в неидеальном, в аналоговой текстуре. Да ещё и есть что-то странно успокаивающее в том, как кассета сама перемотвается, как кошка, нашедшая своё идеальное место. Если я потеряю эти кассеты, я потеряю саундтрек к местам, которые мне ещё предстоит увидеть.