Даже самая незначительная деталь зацепила меня – один перебор нейлоновой струны на нулевой секунде и две десятые. Я потратил час, чтобы настроить реверберацию, пока звук не начал возвращаться сам на себя, как нота, задерживающаяся, пока вибрацию хранит воздух. Когда он, наконец, затих, тишина, последовавшая за этим, была громче любых аплодисментов.